В Баварии в рамках Года российской культуры в Германии начались гастроли всемирно известного цирка «Маэстро». Вместе с прославленными акробатами, наездниками, жонглерами, фокусниками, дрессировщиками в его труппе и Солнечный клоун Олег Попов.
У меня зазвонил телефон. Будь на проводе слон, я удивилась бы куда меньше. «Ирочка, срочно нужен берлинский менеджер для Олега Попова, ты не хотела бы?» Звонившая особа была воплощением серьезности, что исключало какой бы то ни было подвох. «А что, он ещё жив?!» – только и выдохнула я. В последующие два месяца мне предстояло терпеливо и обстоятельно самой отвечать на этот крамольный вопрос чуть ли ни ежедневно…
…Любимый Солнечный клоун бесследно исчез вместе с Советским Союзом и мы безропотно-бессознательно распрощались с ним, как с одним из атрибутов той, старой жизни. Ведь никому не придёт сегодня в голову спросить себя, куда девалась детская передача «Будильник» с его участием. Ушла, канула в Лету, вместе с детством, вместе с прошлым, как и многое другое, когда-то само собой разумеющееся. «Дважды в одну и ту же реку не ступают». А мне довелось, переступив порог циркового вагончика. Вот оно у зеркала сидит, моё детство: всё та же знаменитая шахматная кепка, красный нос картофелиной, короткие штанишки на подтяжках, необъятные ботинки и фирменные глазища – удивлённые, вопрошающие, плутовские. Оказалось, у клоуна из детства имелось отчество, немецкая прописка, молодая жена и собака Чудик. Чудеса!
– Олег Константинович, как вам удаётся в ваши семьдесят с хвостиком поддерживать столь великолепную форму?
– Если ты насчёт того, когда я, наконец, повешу мою кепку на гвоздик, то брось. Свидетелем такой сцены стать не собираюсь. Здоровьем Бог не обделил. И потом клоун на пенсию не уходит. Его с манежа выносят.
– Кстати, о вашей кепке. Почему вы с ней не расстаётесь?
– Я её нашёл, причём совершенно случайно, в 1949 году на массовке «Мосфильма». Захожу в костюмерную, глядь, она лежит, голубушка. Как ее теперь бросишь? Это же мой фирменный знак, вроде кока-колы.
– Я слышала, что и клоуном вы стали случайно...
– Тоже правда. В 1955 году это было. Я тогда уже закончил цирковое училище, выступал в Московском цирке у Карандаша как эквилибрист-комик на слабо натянутой верёвке. На гастролях в Саратове заболел клоун Боровкин. Надо было его подменить. Я побежал в больницу, одолжил его вещи... и с тех пор другого амплуа представить себе не могу.
– Что означает для вас быть клоуном?
– Это – единственная возможность быть свободным.
– Олег Константинович, поэтому вы и живёте на Западе?
– Ну вот и ты туда же. Мой дом – под куполом цирка. А где этот купол, мне совершенно наплевать.
– А в Германии – вы дома?
– Мне здесь легко дышится и хорошо работается! А это главное.
– Можете приблизительно сказать, сколько у вас было номеров?
– Думаю, штук 400.
– Скажите, цирк подвержен влиянию извне. Политики, например?
– Цирк существует вне политики и вне общества.
– А вы?
– Со мной всё в порядке. И газеты читаю, и телевизор смотрю. У меня дома даже «тарелка» стоит. Жизнь есть жизнь, а цирк есть цирк.
– Неужели это так просто: снял грим, отклеил нос, и превратился в обыкновенного человека?
– Знаешь, врачам и клоунам в компании тяжелее всего – один должен постоянно лечить, а другой постоянно смешить. Ну а если серьёзно, должен тебя разочаровать. Радуюсь перерывам в работе и с удовольствием еду в свою деревню Эглофштайн, под Нюрнбергом. Там у нас дом, много животных, за которыми надо ухаживать. Обожаю работу по хозяйству – починить, смастерить, подкрасить. Хотя со временем это надоедает и снова тянет на гастроли. Ведь цирк – это единственная страна вечного ребячества. Поэтому всё, что делает клоун, любому ребёнку очень понятно.
– И русскому и немецкому?
– Цирк интернационален. Ему не нужен язык. Наверное, поэтому я до сих пор не выучил немецкий... А что касается Германии, немецкий зритель очень экспансивный. Ведь здесь около 300 цирков, если считать и маленькие, семейные. Цирк здесь хорошо знают и любят.
– А если верить исследованиям, то немецкие дети предпочитают куполу цирка компьютерные игры.
– Когда родилось телевидение, пророчили смерть кино. Появились виртуальные библиотеки – хотели похоронить книгу. Ерунда всё это. Цирк будет жить вечно!
– Вам поэтому хотелось себя «увековечить»? Я слышала, что ваш внук закончил в Москве цирковое училище, но цирковым артистом так и не стал.
– Ты знаешь, у Чарли Чаплина было 13 детей, и никто из них не стал комиком. Я очень хотел, чтобы Женя пошёл по моим стопам: целый год работал с ним, выступал... Но он не хочет. Сейчас работает шофёром; нашёл себе девушку, пока учился в цирковом училище; свадьбу сыграл – и счастлив!
– Олег Константинович, всех ваших наград и титулов не перечислить. Народный артист СССР, лауреат Международного циркового искусства в Варшаве, обладатель высшей цирковой награды, «Золотой клоун» Монте-Карло, и Золотой почётной медали за жизнь, посвящённую творчеству, внесение в Книгу рекордов Гиннесса «За большую популярность как на Западе, так и на Востоке»... Какая из наград была самой важной и запоминающейся?
– Самое большое звание у человека – его фамилия. Не за ордена и звания тебя любят, а за фамилию. Поэтому я очень горд, что я – Олег Попов.
Ирина Корнеева, "Русская Германия"
