Вы можете его любить или ненавидеть, но не слышать о нем, вы не могли. Борис Моисеев – это целая эпоха российской эстрады. Он ее главный скандал. Единственный певец в России, гастроли которого частенько запрещают городские власти по "моральным" соображениям. Даже ярые противники его творчества не могут ни согласиться, что для еврейского паренька из белорусской провинции он сделал головокружительную карьеру, и для этого надо было обладать характером
В вашем исполнении любая песня приобретает особую чувственность. Я вас слушаю, и мне кажется, что это получается помимо вашего желания...
Моя профессия состоит в том, чтобы дарить людям, как можно больше чувств. Я уже в том серьезном возрасте, когда надо спешить сделать что-то настоящее. У меня нет другого выхода, кроме как раскрывать о настоящих чувствах и эмоциях, которые пережил я, и которые пережили многие, сидящие в зале.
А выходить и просто произносить слова, не осознавая, что в них есть серьезный подтекст – неинтересно. Можно сказать "люблю" с ненавистью, а можно – с гордостью не только за себя, но и за всю нацию, за дом и страну обитания и за поколение, которое придет после нас. Кто-то может наполнить слова смыслом, кто-то – нет, это уже зависит от актерского дара.
Вы сами заговорили о возрасте. Наверное, вы задумывались о том, кто может стать вашим преемником? Кто после вас будет нести "доброе и вечное" зрителям?
Здесь, в Израиле, живет мальчик, выходец из России. Он лауреат конкурса "Браво". Правда, ему только 12 лет, но уже можно сказать, что он будет великим танцовщиком. Я знал, что он присутствовал на одном из моих концертов, и мне очень хотелось не ударить в грязь лицом перед этим парнем. Я сказал публике, что испытываю огромное счастье от сознания того, что в зале сидит мой преемник. Скажу больше, мне бы очень хотелось, чтобы он участвовал в моем юбилейном шоу, чтобы зрители увидели, что есть такой талантливый парень, представитель моего Народа, в котором я вижу свое будущее.
Недавно промелькнула информация о том, что вы вместе с Романом Виктюком решили поставить спектакль, в основе которого будет ваша биография. На мой взгляд, это очень дерзкая идея, это как поставить памятник звезде при ее жизни. Нельзя ли узнать подробности?
Пока этот мюзикл о моей жизни находится на стадии идеи. Он должен был начаться сценой в роддоме: рожает еврейка, которая мечтала о дочке, а у нее появился сын. Он сетует, что вместо девочки родилась "девка с яйцами" (эту легендарную фразу моей мамы знают уже все). А дальше мы хотели бы показать историю этого мальчика, выросшего в "еврейском гетто": дом, школа, балет, первая любовь, первое разочарование, взлеты и падения. В основе всего этого – моя жизнь. И этот мюзикл будет не заграничный, не выдуманный, как, например, "Чикаго", а – полностью "национальный продукт", где главный герой играет сам себя.
Сейчас мы проводим кастинг. Я надеюсь, что этот израильский мальчик, о котором я рассказывал, сыграет меня в детстве. Об остальных актерах я пока умолчу. Могу только назвать одно имя – Лия Ахеджакова. Эта великая актриса сыграет мою мать. Для меня это – большая честь.
Возможно, следующий вопрос вам покажется бестактным, но мне кажется, что большинство зрителей, услышав, что ваша мать говорила про "девку с яйцами", решит, что именно это повлияло на вашу сексуальную ориентацию. Вы так не считаете?
Нет, ни в коем случае! Мне кажется – это природа. Возможно, какой-то ген, который передается по наследству. Среди моих предков был один очень известный человек, и он тоже был геем. Впрочем, я не вижу смысла об этом говорить: что произошло – произошло. Я никогда не чувствовал потребности обсуждать это, но и никогда не скрывал.
В конце 80-х трио "Экспрессия" было на гастролях в Кишиневе со скандальным эротическим шоу "Братья и сестры". Я тогда была студенткой журфака и брала у вас интервью. Но материал по цензурным соображениям не пропустили в печать. Вы уже тогда были персоной "нон-гранта"?
Я не был обласкан коммунистической властью – потому, что я никогда не скрывал своих отношений – в то время я встречался и с парнем, и с женщиной. Причем, это была одна из звезд литовского кино и телевидения. Она была самым сильным ромом в моей жизни...Но при этом я не скрывал своих отношений с мужчинами. Я живу так, как хочу – и при той власти и при этой. Мне всегда было смешно и грустно, что люди должны подчиняться навязанным обществом законам. Надо жить так, как подсказывает сердце и знать, что Господь не отворачивается от своих детей.
Да, но за свою свободу вы платите тем, что вам не дают наград и даже не приглашают на некоторые концерты, в которых участвуют и менее известные артисты...
Да, это правда, что за все время моей сценической карьеры я не получил ни одной правительственной награды. Но мне совершенно плевать на это.
А не обидно?
Было бы обидно, если бы я был увешан всевозможными наградами, а выступал бы при пустых залах. Я на профессиональной сцене 32 года, и вижу, что интерес к моему творчеству не ослабевает. Публика гордится мной и в России, и в Израиле, и в Америке. Мои зрители разрешают мне быть таким, какой я есть.
Но не страдает ли ваше самолюбие от того, что вас не впускают в некоторые города, отменяют или срывают ваши концерты?
Конечно, мне неприятно, когда запрещают мои концерты, когда местечковые политики на этих акциях делают себе имя. Но к этому надо привыкать, а не плакаться. Мне частенько присылают письма, переполненные ненавистью. Поначалу я старался не обращать на них внимания, а затем стал... отвечать на них. И если первое письмо адресат писал в уничижительном тоне, то второе было более спокойным, третье – преисполненное нежности, а четвертое с признанием в любви ко мне как к артисту. Публике нет дела до политических игр, она, как любила меня, так и продолжает любить.
Вы всю жизнь показываете характер. В свое время, вы получили предложение о совместной работе от Лаймы Вайкуле, но предпочли ей – Пугачеву. А затем – объявили, что хотите работать самостоятельно. Трудно было отказаться от поддержки "примадонны российской эстрады"?
Мы не были в ссоре, у нас не было никаких претензий друг к другу. Просто в какой-то момент я почувствовал, что для меня недостаточно находиться в тени великой певицы, находящейся на гребне популярности. Я бы молод и мне захотелось дерзнуть и сделать собственную карьеру.
Ну, от Пугачевой уйти не так просто, а вы это сделали. Я думаю, что для нее это было такой же большой неожиданностью, как для публики. Возможно, и для вас тоже...
Это был сюрприз для всех, кроме меня самого. Я всегда знал, чего я хочу, какую жизнь выбираю. Конечно, переход из танцоров в актера-вокалиста был тяжелым. Это было непросто и морально и физически. Для того, чтобы осуществить такую сумасшедшую мечту, необходимы были колоссальные деньги, и чтобы их заработать, необходимо было работать на износ.
Мои первые программы совсем были непохожи на то, что я делаю сегодня: ни моим поведением на сцене, ни хореографией, ни идеологией. Меня болтало из стороны в стороны от чистой эротики до гражданского пафоса. Что сказать? Было безумно сложно. Вдруг я оказался один. Я с тоской думал о тех временах, когда я был при Алле, обласкан любовью и вниманием. Я очень переживал, что ушел. У меня даже был момент, когда я хотел покончить жизнь самоубийством. Но я понимал, что это не выход и мне срочно нужно сделать что-то такое, чтобы обратить на себя внимание. И я сделал то, что сделал: я впервые рассказал о своей гомосексуальности, я шокировал публику, я перевернул ее представление о многих вещах. Мои программы были откровенными и свободными. Мои первые шоу проходили на небольших концертных площадках и гей-клубах. И уже потом появилась тема другая, я бы назвал ее "гражданская". Сейчас она прослеживается в программе "Империя чувств". Я начал рассказывать людям о главном: что такое мир, что такое свобода. Ее могли увидеть израильские зрители. Многие считают, что я, как "хитрый еврей" специально привез новую программу в Израиль, чтобы "обкатать" ее перед Америкой. Пусть думаю, что хотят... Но мне очень приятно, что "генеральная репетиция" прошла на Святой земле.
Что помогла вам стать звездой?
Огромное желание найти свое место под солнцем, а потом всю жизнь доказывать, что оно было занято мной по праву. Это непросто.
Кто-то из великих сказал, что для того, чтобы актер "состоялся", нежно дарование, работоспособность и удача. Вы согласны с этим?
Да, конечно. И я думаю, что все составляющие успеха у меня есть. Самое главное – у меня есть интуиция, и я могу составить свой репертуар, поставить хореографию и подобрать костюм. Надо иметь особый "нюх", чтобы точно знать, что хочет видеть и слышать публика в данную минуту в том или ином городе.
С вами всегда работал прекрасный мужской балет "Экспрессия", но во время гастролей мы увидели на сцене еще и дуэт девушек. И это сбивает с толку, вызывает вопросы...
Я свободный художник, и рисую, как хочу и как вижу. Должна быть на сцене интрига. Когда зрители видят прекрасный мужской балет, а затем этих элегантных, молодых и очень красивых девушек, то у них возникает вопрос: как они сюда попали? Почему? И я хочу услышать этот вопрос. Это, скажем так, мой режиссерский ход.
Я знаю, что свою труппу вы собирали по всей России. Неужели так трудно было найти талантливых танцовщиков в Москве?
Я хозяин своего шоу и могу выбирать людей, там, где я хочу. Если я вижу, что человек мне подходит, мне без разницы, где они жил до этого.
За все в этой жизни нужно платить: за успех, за имидж, за право быть самим собой, за откровенность и свободу... Наверняка и вам приходится расплачиваться за то, что вы живете так, как хотите...
Я плачу одиночеством, грустью, замкнутостью. За популярность приходится платить, я, к примеру, как простой смертный, не могу просто пойти на пляж в Тель-Авиве или Москве, или Могилеве. Любовь я могу себе только купить. Секс тоже. Когда я все время в разъездах, ночую не дома, а в отелях – я обречен на постоянное одиночество. Это очень грустно, но я всегда знал, на что я иду.
У вас большой коллектив, разве не может вспыхнуть любовь во время совместной работы?
Нет. Там, где начинается любовь, заканчивается работа. Кстати, у нас совершенно гетеросексуальный коллектив. Я специально подбираю танцовщиков так, чтобы среди них не было ни геев, ни бисексуалов. Я никогда не хотел, и не хочу иметь любовь рядом со сценой, потому что это может сломать и мою карьеру, и того человека, которого бы я выбрал...
Впрочем, не все так грустно, как вы можете подумать. У меня, конечно, есть близкие люди, с которыми мне интересно. В Москве – это не один человек, а группа бизнесменов. Их общество мне очень нравится. Иногда, мне хочется порезвиться – где-нибудь в Москве, Тель-Авивве, в Париже, для этого всегда найдется компания.
Вы сами шьете свои сценические костюмы?
Нет. Меня в основном одевают молодые московские художники, которые делают эскизы, а костюмы шьют в Милане. Еще у меня есть прекрасный советчик – Валя Юдашкин. Это мой большой друг. Я стараюсь особо не выпячивать свою дружбу с ним, как не выпячиваю свою дружбу с Кобзоном, с которым я когда-то пел дуэтом, и в дом которого я вхож. Я очень люблю всю семью Кобзона, и они частенько приглашают меня на праздники.
Танец и песня – это совершенно разные виды искусств. Я вас честно скажу, что частенько слышу от знакомых: "певец – он "никакой" но танцовщик и балетмейстер – классный"...
Я думаю, что зря так говорят. Певец я неплохой, у меня абсолютный слух, я прекрасно владею фортепьяно, я прекрасный музыкант. Что касается голосовых данных, так ведь и Джо Дассен, и Марк Бернес, и великий Утесов не были вокалистами, но были певцами. Почему же меня не хотят признать певцом? Это немного обидно. И у меня в репертуаре достаточно песен, которые стали уже шлягерами.
Ну, шлягеров в вашем репертуаре насчитала всего три: "Голубая луна", "Глухонемая любовь" и "Черный лебедь". Вы не согласны?
Нет. Песен, которые любит публика гораздо больше: "Черный бархат", "Щелкунчик", "Дитя порока", "Две свечи", "Перекресток". И есть еще множество, записанных совместно с Фернандесом, Кобзоном, Аллой Пугачевой… У меня очень много шлягеров.
Допустим, вам показывают песню, вы можете предсказать: станет она шлягером или нет?
Да. И я думаю, что из тех песен, которые я пел в Израиле, большой успех ждет "Лехаим", "Любимый человек", "Ты другом мне не был", "Художник".
Вы как-то признались, что любите и умеете готовить. У вас есть коронное блюдо?
Я очень вкусно готовлю утку с черносливом. Но на кухню у меня просто не хватает времени. А, кроме того, сейчас как-то не принято встречать гостей дома, в Москве, как и во всем мире, сейчас модно приглашать друзей или любимого человека ужинать в ресторан. Иногда случается, что я жду кого-нибудь жду в гости, и тогда готовлю. С моей стряпней неплохо знаком мой продюсер и товарищ Женя Фридлянд, Тамара Гвердцители, и еще парочка близких людей.
Насколько вы современны и идете в ногу со временем? Например, вы пользуетесь Интеренетом?
Я люблю Интернет. У меня семь любовных виртуальных романов, и длятся они уже больше года. И в Израиле у меня есть девушка, любящая меня и я отвечают ей взаимностью, но виртуально...
Любите ли вы читать? Что читаете сейчас?
Все, что касается политики: журналы, газеты. И по телевидению смотрю, в основном, информационные программы, чтобы быть в курсе того, что происходит в мире.
Следите ли вы за ходом арабо-израильского конфликта?
Конечно.
Есть ли у вас мнение, что делать с Арафатом – выслать, оставить, уничтожить?
Этот вопрос такой же тонкий и деликатный, как сам Восток. Мне сложно на него ответить.
Но вы хотя бы верите, что мир когда-нибудь наступит на этой земле?
Немного зная историю, и наблюдая за развитием событий, за тем, как относится мировая общественность к палестино-израильскому конфликту, я прихожу к неутешительному выводу, что конфликт, к сожалению будет до тех пор, пока наш мир существует. Он неразрешим.
Полина Лимперт
Источник: MIGnews.com
