Про Юрия Гальцева обычно говорят «прикольный». Что есть, то есть. Плюс ко всему, он удивительный рассказчик: слушать его можно бесконечно, потому что это не только слова и интонации, но постоянная мимика, неподражаемое выражение глаз и жестикуляция. Даже знакомство с его будущей супругой напоминало театр одного актера.
- Вы родились в тот самый день, когда Юрий Гагарин поднялся в космос. Вас и назвали в его честь. Неужели вы с самого детства мечтали стать клоуном, а не космонавтом?
- Вы знаете, я вообще человек детства. Потому что у меня было такое детство, что запомнилось на всю жизнь. Оно, по сути, и сделало меня таким, какой я есть. Дело в том, что я не знал, что такое улица, что такое двор. Хотя половина моих ровесников – блатня. Их потом частично пересажали, половина потом вышла, потом опять сажали. Из нашего двора вышли в люди только два человека – Сашка Галкин, который стал врачом, и я, став актером. А отец, Николай Афанасьевич, меня воспитывал по-спартански. Он с
малолетства брал меня с собой – и на работу, и на рыбалку, и на охоту. Помню, мы все время с ним делали всякие чучела, пыжи, которые потом забивали в патроны, лодки, катамараны, "маринки" – модели лодок всяческие. Первые мопеды, мотоциклы были у меня. Поэтому детство у меня было такое зажигательное, интересное.
- Значит, вы по-прежнему родом из детства?
- Скажу такие простые, но философские истины: все, конечно, зависит от родителей – что родители в детстве нам дадут, чему нас научат, тем мы и живем. Я дословно помню все, что мне сказали мама и папа, когда мне было восемь лет, двенадцать, восемнадцать. По тем законам я, в принципе, и живу. Я четко знаю, что такое хорошо и что такое плохо, и это не простые слова. Меня отец с матерью этому хорошо научили. Мне кажется, что я в этой жизни никого не обижал и всегда не то что выходил сухим из воды, но как-то умудрялся мириться с обстоятельствами, и это очень важно.
- Вы похожи на своего отца?
- Отец по профессии был строителем, но сам по себе был очень веселым человеком, великолепной души, который мог ради дружбы отдать все, лишь бы человеку было хорошо. Я очень похож на него – вспыльчивый, но быстро отхожу. Отец был очень добрым, да и на мне, как все считают, ездят верхом. И я вот несу такой крест. Я всегда вижу, если человеку плохо, если он обездолен. По глазам, что ли. И очень многим актерам помогаю.
- Говорят, вы сами только недавно смогли купить себе квартиру?
- И не говорите! Я уже больше двадцати лет живу в Питере, но только пару лет назад смог купить себе немаленькую двухкомнатную квартиру. Очень люблю свой город. Люблю и Москву. Многие питерцы говорят: ой, Москва! Нет, я люблю и Москву, мне нравится здесь работать. Вообще, я считаю, что у актеров, где работа, там и их дом. Мне нравится отношение москвичей ко мне. Фильмы у меня здесь идут, съемки разные.
- Выходит, что теперь вы «на вольных хлебах» и сам себе "и жнец, и на дуде игрец"? Так проще, интересней, свободней?
- Да, на сегодняшний день я сам себе хозяин: и снимаюсь, и выступаю, в "Аншлаг" позовут или еще куда - иду. Ведь я, когда на меня верхом садятся, уже не Гальцев. Я должен быть сам по себе, чтобы делать то, что хочется. Но вот я всегда думал: буду на вольных хлебах, будет много свободного времени, а стало еще меньше. Раньше, когда работал в театре, хоть в понедельник был выходной, а сейчас… Не то что выходных не вижу, я дома-то за год хорошо, если месяц бываю.
- И в этом доме у вас, говорят, крепкий, надежный тыл. Можете рассказать историю своей любви?
- С Ириной мы познакомились в Казахстане, когда были там в стройотряде. Я ее, когда увидел, полюбил с первого взгляда.
- Что, такая красавица?
- Будете смеяться, но в тот момент на вид она была ну никакая. Зато я был тогда, двадцать с лишним лет назад, очень красивый.
- Ален Делон, что ли?
- Не Делон, но фигура у меня была достойная внимания, волосы пышные, еще я хорошо играл на гитаре. У девчонок при виде меня просто была истерика, они за мной гонялись табунами и кумысом пытались споить.
- Чтоб вы из сортира не вылезали после этого дивного напитка?
- Что вы! Никакого злого умысла! Ухаживания у них такие были. Ну как же? Приехал в Казахстан этакий «Битлз»… Вот все меня и пытались охмурить.
- Будущая супруга тоже в этом сватовстве гусарок участвовала?
- Не-е, хотя работала в столовой и могла бы… Когда я ее увидел, то подошел и задал совсем не самый подходящий для знакомства вопрос: «А у вас кости остались?» Она ответила, что остались. И я помню, только единственную фразу произнес после этого: «Ты не замужем?» Она ответила, что свободна. И тогда я облегченно вздохнул: «Фу, хоть единственный раз повезло в жизни!»
- С вашей уморительной мимикой можно было бы подумать, что вы разыгрываете девушку или еще хуже – издеваетесь!
- Ну, тогда у меня такой «отработанной» мимики не было. Я выглядел вполне серьезно. Ирина с сочувствием спрашивает: «А что такое?» Я ей уверенно так заявляю: «Будешь моей женой!» Она на меня очень удивленно посмотрела: «Ты что, дурак? Мне ж про тебя уже рассказали, что ты бабник и вообще… За тобой тут табуны девчонок ходят. Так что ко мне даже не подходи. Я девушка скромная, поэтому хочу, чтобы у меня был скромный муж, а не актер. Я невинная, невзрачная, маленькая, курносая, с реденькими волосюшками, а ты такой приехал боярин-купец. Нет, тебе надо искать модель. Так что прости, ты не туда пришел. Ничего не будет!»
- Ничего себе монолог, да еще какой самокритичный!
- Вот и я подумал: о-бал-деть! Выслушал все это и говорю: «Хорошо. А ты вообще-то сама как хочешь жить – прилично, с деньгами, или в бедности, как бомжиха?» Она отвечает: «Конечно, первый вариант». На что я ей заявляю: «Тогда это я. Ты должна решиться!»
- Хотите сказать, что и это вы произносили с серьезным лицом?
- Да, хотя она вначале думала, что это уж точно шутка. Когда же увидела, что я и на второй день пришел, и на третий… Потом я ей рассказал про свою судьбу, и она как-то так хорошо отреагировала… Внимательно, я бы сказал.
- То есть, в конце концов, вы добились ее согласия. А как ваши родители реагировали на это событие?
- Ну, это отдельная история! Потому что у моей невесты была потом невероятная встреча с моим отцом. Это был смех сквозь слезы.
- Похлеще, чем ваше знакомство?
- Ага. Мама у меня была вся из себя… Ведь моя бабушка, ее мать, единственная из семьи осталась - остальных всех расстреляли, они были очень богатые люди. И вот я пришел и говорю: «Папа, мама, я вам привел девушку, с которой я буду жить». Мы с Ирой стоим в дверях, а мать мне показывает лицом так, чтоб Ира не видела: «Господи, кого ты привел?! Дождалась на старости лет!». Отец как-то спокойно себя повел, но тоже не в восторге. Они, конечно, ждали Василису Прекрасную.
- Откуда такие высокие запросы?
- Я тогда был, по их представлению, настоящий принц и должен был выбрать не меньше, чем королеву Елизавету - чтобы и богатую, и известную, и чтобы родители, и все такое… А тут как бы лягушка.
- Что ж вы так о своей жене?
- Вы же сами заметили, что она самокритична и с чувством юмора, уверяю, у нее все в порядке.
- Стало быть, именно на такой прием вы и рассчитывали?
- Отчасти, но разговор-то совсем не клеился. И тогда отец предложил: «Что ж, пойдемте на кухню». Я, конечно, удивился: обычно гостей всегда в комнату зовут, а тут - на кухню! Пошли. Я их предупредил заранее о нашем приходе, поэтому мама приготовила пельмени, салат, селедку под шубой… Папа достал бутылку водки. Ира предупредила: «Я не пью». Отец сразу: «Да ладно! Вы же пришли знакомиться? Так за знакомство! Вас Ирой зовут? А меня – Афанасьевич. Вы немножко расскажите о себе, о своих родителях». И тогда Ирина начинает рассказывать, что у нее никого нет: мама умерла, когда ей было три года, а папа – когда двенадцать, что она сирота. Отец, услышав это, сразу охнул, обнял ее за плечи: «Родная моя! Ты только зашла, а я смотрю – родная, своя. Сиротинушка моя, родная, доченька!» Я тогда удивился, а потом понял его – он же тоже был сиротой. Да и вообще, знаете, это даже к лучшему - не надо связываться с этой родней, тещами. Ну, напились мы тогда... А вечером мне уже отец говорил : «Хоть раз ее обидишь, сука, убью!» Вот и поныне живем.
- Хорошо вы, видать, тогда отцовское предупреждение усвоили! Скажите, Юрий, а кто вам подбирает неподражаемый гардеробчик для сцены и в жизни? От него умереть можно!
- Это все моя работа – и костюмы, и имидж. Я никогда ничего не шил, все мои вещи покупные. Обычно это старинные шмотки- их никто не носит, и они, как правило, просто лежат, а я захожу в магазин и нахожу их. Свои вот эти коричневые штаны, в которых сейчас выступаю, здоровые такие, купил в Америке за три с половиной доллара. Негритянка-продавщица, когда я их напялил, запричитала,: «Ноу, ноу, биг!» В смысле, велики они мне очень. А я ей: «Нет, мне хорошо, вэри гуд, рашн традишн».
- Она, наверное, решила, что вы чокнутый, как все русские в их представлении?
- Очень может быть! Она ведь не знала, зачем мне такие огромные штаны. А потом в том же магазине вот эту рубаху нашел, которая мала. Продавщица кричит: "Ноу! ноу!», а я свое: "Гуд, вэри гуд". У меня аж слезы от счастья, а они там все в шоке. Или вот был в Турции и понравились мне кожаные штаны. Так я доторговался до того, что за двадцать долларов купил штаны, и рубашку, и еще шапку. Когда все купил, хозяин аж руками всплеснул: «Вот ты бы у меня работал! Молодец! Двадцать долларов – три вещи. Я же за сто продавал!» И я с ним согласился: мне кажется, что я бы нигде не пропал.
Татьяна Камолина
