Мнения об этом актере складываются весьма полярные. Кто-то называет его обаяшкой, кто-то гадом со вздорным характером, другие сравнивают его с Джеком Николсоном в плане невероятной сексуальности и обаяния. Обо всех характеристиках судить не беремся – пускай каждый сам сделает свой вывод. О ролях Андрея Панина говорить проще. За малосимпатичными чертами его героев все-таки проступает что-то по-настоящему доброе, светлое, то, чего по определению быть не может в отъявленном негодяе. Любопытно, что скрывается за насмешливостью и циничностью самого актера?
- Андрей, в свое время с удовольствием посмотрел фильм «24 часа» с вашим участием. Скажите, насколько содержание картины соответствует реальной судьбе небезызвестного Солоника?
- Кино – это всегда обман. Это же не документальное исследование. Конечно, некая база была, и режиссер был в курсе многих вещей из истории с Солоником, но ни о каком следовании биографии речь не идет. Роль в этом фильме была первой моей большой по объему актерской работой в кино. Фильм не прозвучал настолько, насколько хотелось бы, потому что тогда случился дефолт. Какое-то время это был единственный фильм, работа над которым продолжалась на постсоветском пространстве – просто уже имелись проплаты. Но позже процесс застопорился, а потом вышел хороший фильм «Брат», собравший все лавры. Если бы не обстоятельства, то «24 часа» могли бы с ним посоревноваться.
- Зрители имели возможность видеть вас в форме разных силовых ведомств. Каково вам, штатскому человеку, бывать в «шкуре» военного, особиста, милиционера?
- Очень часто меня позиционируют как «человека в форме». Говорят, что форма мне идет, хотя послужить в армии действительно не довелось. Дело не в роде занятий моего героя – интересно играть людей со сложной, неоднозначной судьбой. А разделять людей на хороших и плохих, военных и штатских я не люблю ни в кино, ни в жизни.
- Тем не менее, ваша актерская специализвация – негодяи. Таковы режиссерские предложения или ваш сознательный выбор?
- Я думаю, что причина в таких нашумевших фильмах, как «Бригада» и «Всадник по имени Смерть». Скажем так, сложился стереотип. На данный момент у меня почти пятьдесят фильмов. Честное слово, сколько негодяев среди сыгранных мной, я не знаю.
- К слову о «Всаднике». Роль Савинкова далась легко?
- Знаете, это был достаточно странный материал. Фактически богоборчество – человек мнит себя равным Богу, по меньшей мере демиургом. Образ давался мне тяжело, отнимал много сил и времени. Я тяжесть и сложность работы над этим образом объясняю самой темой.
- Как сказал Карен Шахназаров, чтобы бороться с терроризмом, надо его изучить и понять. В том числе понять самого террориста, попытаться заглянуть ему в душу.
- Мало того, играя такого в кино, нужно принять эту своеобразную «религию». Это же своего рода зависимость, как наркомания. Нельзя не согласиться с тем, что люди, которые для достижения неких целей не щадят ни своей, ни чужой жизни, вызывают если не уважение, то страх.
- Андрей, а в обычной жизни вам приходилось сталкиваться с беззакониями?
- Да я как-то к этому делу по касательной… Сам с шестого класса знаком с детской комнатой милиции. В городе Кемерово за базар отвечать нужно было всегда.
- В кино вы часто держите в руках оружие. Как относитесь к нему за пределами съемочной площадки?
- Я всегда любил рыбалку, но постепенно друзья втянули меня в охоту. Так что оружие в руках я держу только при этих обстоятельствах. Оказалось, это очень странное ощущение – ждать в засаде, сливаться с ружьем. А стрелять в животных – это как в драке: страшно до и после, а во время – нет.
- У некоторых актеров есть своеобразный пунктик: мол, снимаюсь без дублеров, и точка! Вы тоже такой вариант предпочитаете или как?
- Никогда не брался за самостоятельное выполнение сложных трюков. Я вообще против этого, я – за узкую специализацию. В нашей стране достаточно много бед происходит по вине воинствующих дилетантов, которые берутся за все, что под руку попадает. Например, почему-то так принято, что, если ты мужчина, то обязательно должен уметь починить сантехнику. Разве это правильно? Как говорится, на все есть специально обученные люди.
- Андрей, кого бы вы назвали своим главным, единственным режиссером?
- Не хочу показаться нескромным, но это Фрэнсис Коппола. К сожалению, лично общаться не доводилось.
- Шутки шутками, но сегодня многие российские актеры рассказывают истории о том, как их зовут в Голливуд, а они от этих предложений отказываются…
- Я тоже отказываюсь! Потому что мне не интересно то, что предлагают. Говно предлагают! Требуется исполнение ролей «тупых русских», а деньги, которые они предлагают, можно заработать и здесь.
- Для постороннего человека вы – популярный и востребованный актер. В действительности дела обстоят так?
- По-разному. В этом плане существуют два основных подхода: интересный материал и роли, привлекательные по финансовым соображениям. Работа, конечно, есть, но ситуация всегда остается нестабильной. Да, создается впечатление, что я очень востребован, пашу, как подорванный... Иногда из-за этого и не обращаются – такой вот обратный эффект.
- Андрей, а вы не суеверный? Как, например, относитесь к тому, что вас «убивают» в кино?
- С удовольствием отношусь. Проживаешь какую-то другую жизнь – начинаешь, заканчиваешь. В таких ролях есть некая завершенность, ощущение реинкарнации что ли. А что до актерских предрассудков и примет, то мне еще Олег Басилашвили говорил: «Нельзя сниматься в гробу». Проверять на себе серьезность этих суеверий как-то не хочется.
- Хотелось бы узнать имена ваших любимых актеров и какие качества вы в них цените.
- Любимых много. Тут дело такое – кого-то назовешь, кого-то забудешь. Потом те, кого не назвал, обидятся. Если говорить о партнерах, с кем доводилось работать, то очень ценю профессионалов. С ними на сцене и на съемочной площадке забываешь о тексте, о том, что в какой момент следует делать. Просто существуешь себе и все. Но настоящих профессионалов всегда мало.
- Как вы относитесь к тому, что существует однофамилец – Алексей Панин?
- Происходит постоянная путаница с именами. Я иногда, чтобы не вдаваться в объяснения, кем мы друг другу приходимся, говорю, что, мол, сын мой это. Некоторые журналисты, не пытаясь разобраться, так и пишут!
- У вас лично были конфликты с прессой?
- Я и без этого на всяких людей насмотрелся. В общении с желтой прессой есть только два пути: или в суд подавать, или играть на руку этим писателям, воспринимать их домыслы спокойно. Ведь скандальная реклама она, как известно, еще рекламнее. Так что у меня проблем по этой части нет. Правда, был случай, когда друзья по собственному почину отправили оговорившего меня журналиста в больницу. Меня просто поставили перед фактом: дескать, если тебе все равно, то нам нет.
- Обычно известные люди очень нервно реагируют на выпады в свой адрес.
- А я к известности своей отношусь ровно: есть она, и хорошо. У меня не было момента, чтоб я в одночасье проснулся знаменитым. Все происходило медленно, постепенно. Вообще, узнаваемость – вещь двоякая. Конечно, приятно, когда тебя узнают, при этом ведут себя корректно, помогают в чем-то. А у других граждан странные сублимации в сознании происходят: то путают меня с одним из моих героев, то просто лишнего выпьют, но в любом случае это проблема.
- Кстати о выпивке. Вы не раз играли нетрезвых людей. Скажите, действительно, чтобы убедительно сыграть пьяного, надо быть особенно трезвым?
- Есть такой анекдот. Прибегает молодой артист к маститому и говорит: «Мне в первом акте нужно сыграть выпившего. Как?» Маститый говорит: «Выпей стакан и играй». Выпил, сыграл. Опять бежит к маститому: «А во втором акте нужно сыграть чуть более хмельного…» - «Так выпей два стакана!» Опять выпил, опять сыграл. Снова бежит к мастеру: «А в третьем акте мне надо совсем нетрезвого изобразить…» А маститый ему: «Ну, тут уж надо на мастерстве!» Вывод какой? Если надо, если это в работе помогает, можно и выпить. Но помогает, как правило, редко.
Алекс Сингал
